«Пушкинская эпоха»

Центральное положение, которое занял Пушкин в русской литературе XIX в., определялось не только уникальностью его индивидуального дарования. Здесь действовали и общие закономерности историко-литературного процесса -- силы, которые соединились как в едином фокусе в феномене Пушкина и выдвинули его на это место. Первая треть XIX в. в России не случайно определяется как «пушкинская эпоха» -- и этот термин означает не только эпоху, проходившую под знаком Пушкина, но и эпоху, его сформировавшую.

Первоначальное литературное воспитание Пушкина питалось истоками Просвещения XVIII в. в его французском и русском вариантах. Принято считать, что доминантой его было именно французское Просвещение, -- и в целом это верно, однако роль национальных начал в нем не следует недооценивать. Московская литературная среда, с которой тесно соприкасалась семья будущего поэта, была в это время в авангарде русского литературного движения: в Москве жили Карамзин и И.И. Дмитриев, и к их ближайшему окружению принадлежал, в частности, дядюшка Пушкина Василий Львович, бывший первым его литературным наставником. В Москве издавались лучшие русские литературные журналы карамзинской ориентации; в «Вестнике Европы», основанном Карамзиным, в первое десятилетие XIX в. сотрудничают В.А. Жуковский, братья Андрей и Александр Тургеневы, молодой П.А. Вяземский, несколько позднее К.Н. Батюшков и сам Пушкин.

К моменту переезда в Петербург и поступления в Лицей (1811) у Пушкина был уже достаточно широкий запас литературных впечатлений и ориентаций. Конечно, сочувствие его полностью принадлежит будущим «арзамасцам» и затем организационно оформленному кружку; его литературное творчество лицейского времени буквально пронизано идеями и речениями из арсенала «арзамасцев»; он внимательно следит и за литературной продукцией «Беседы», откликаясь на нее сатирами, посланиями и эпиграммами в «арзамасском» духе. Он прямо причисляет себя к «арзамасскому братству», и эта группа -- Жуковский, Вяземский, Ал. Тургенев, Д.В. Давыдов -- составит впоследствии его литературный круг.

Два литературных деятеля из этой среды выдвигаются как непосредственные литературные учителя Пушкина. Это Батюшков и Жуковский. Традиционно на первое место ставится Батюшков.

В первые послелицейские годы обозначаются и новые тенденции в литературных взаимоотношениях Пушкина. Более всего он захвачен театральными впечатлениями. Театр сближает его с прежними противниками «Арзамаса» -- А.А. Шаховским, П.А. Катениным, А.С. Грибоедовым. Это были не просто личные контакты, но и расширение эстетического диапазона.

Совершенно особой сферой, с которой оказалось соотнесенным творчество молодого Пушкина, была сфера гражданской поэзии. В широком и многообразном социально-литературном движении 1810--1820-х гг. литературе принадлежала роль не только провозвестника и пропагандиста свободолюбивых настроений, но и проводника конкретных социально-политических программ. Эта роль была закреплена уставом «Союза благоденствия» -- тайного общества, из которого непосредственно выросла революционная организация декабристов -- Северное общество. К.Ф. Рылеев, руководитель последнего, сам был одним из наиболее значительных русских поэтов 1820-х гг. Прямо или косвенно с «Союзом благоденствия» были связаны и петербургские литературные, театральные и общественные объединения, с которыми близко соприкасался молодой Пушкин. Наиболее значительным из них было Вольное общество любителей российской словесности, издававшее журнал «Соревнователь просвещения и благотворения».

В мае 1820 г. Пушкин, чьи политические стихи обратили на себя внимание правительства, был выслан из столицы -- в фактическую ссылку, оформленную как перевод на новое место службы. Он живет в Кишиневе, в Одессе, -- откуда его отправляют уже официально в ссылку, под полицейский надзор, в имение отца Михайловское. На шесть с половиной лет он оказывается удаленным от активной литературной жизни обеих столиц. За это время выходят в свет «Руслан и Людмила» (1820), «Кавказский пленник» (1822), «Бахчисарайский фонтан» (1824), первая глава «Евгения Онегина» (1825), наконец, «Стихотворения Александра Пушкина», сосредоточившее лучшую часть его раннего лирического творчества. В это время заканчивается творческое созревание Пушкина. Европейская и русская политическая жизнь вносит коррективы в его представления о движущих ею социальных механизмах; радикализм его общественной позиции, достигающий апогея в начале 1820-х гг., сменяется «кризисом 1823 года», результатом которого был рост исторического сознания. Это заставляет его переоценивать проблемы личности и среды, деятеля и народной массы -- т.е., по существу, самые основы просветительского миросозерцания -- и соответственно менять сложившуюся аксиологическую шкалу.

Южный период творчества Пушкина начинается под знаком Байрона. Тип «современного человека», представленный байроновским Чайльд Гарольдом, отразился в «Кавказском пленнике» -- поэме, снискавшей особую популярность у либеральной молодежи, чьи умонастроения попадали в резонанс духовному облику разочарованного героя, добровольного изгнанника, одушевленного «веселым призраком свободы». «Кавказский пленник» открывал серию пушкинских поэм, типологически близких восточным поэмам Байрона. Проблематика и поэтика их были исследованы В.М. Жирмунским (Байрон и Пушкин, 1924, переизд. 1978), определившим и роль Пушкина в становлении и развитии русской байронической поэмы; это воздействие ощущается как в ранних классических образцах типа «Чернеца» И.И. Козлова и «Войнаровского» Рылеева, так и в поздних поэмах Лермонтова, где русский байронизм достигает своей вершины.

Поэмы Пушкина окончательно закрепили победу романтического движения и дали мощный толчок теоретической мысли. Уже в 1822 г. П.А. Вяземский выступает с подробным разбором «Кавказского пленника»; близкий в это время к критикам декабристского крыла литературы, Вяземский подчеркивает общественное значение «повести» и самого характера Пленника; тесная связь с духовной жизнью русского общества, по мысли Вяземского, делает произведение Пушкина сугубо национальным явлением. Издание «Бахчисарайского фонтана» было предварено обширным предисловием Вяземского «Разговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова», написанным по прямой просьбе Пушкина. Здесь Вяземский поднимал проблему народности литературы и с полемической резкостью выступал против эстетического нормативизма «классиков», оплотом которых был не называемый им прямо журнал «Вестник Европы», редактировавшийся М.Т. Каченовским.

«Эпоха 1830-х гг.» вызревала в недрах предшествующей, и симптомы надвигающегося перелома сказывались иной раз в частных эпизодах истории пушкинского круга. Одним из них был конфликт между «старшим» и «младшим» поколениями дельвиговского кружка: Дельвигом (отчасти с поддерживавшим его Пушкиным), с одной стороны, и Подолинским и Розеном -- с другой; последние, обиженные строгими разборами своих сочинений (принадлежащими Дельвигу), оба покидают «Литературную газету». Принципиальный смысл выступлений Дельвига заключался в борьбе против эпигонства, появление которого -- симптом умирания литературных школ и направлений. В письме Плетневу около 14 апреля 1831 г. Пушкин определял поэзию Деларю и Подолинского как «искусство» при отсутствии «творчества»; почти в то же время Дельвиг иронически писал о «гладких» стихах Подолинского, сочиняемых с большой «легкостью». Как Пушкин, так и Дельвиг сознавали опасность воспроизведения готовых поэтических моделей, созданных Пушкиным; сам Пушкин явно тяготел к поэтам, «непохожим» на него самого.

Все эти тенденции проявились в полной мере в журнале «Современник» (1836), в котором Пушкин сделал последнюю попытку объединить свой круг писателей и утвердить свою программу в сложной литературно-общественной ситуации 1830-х гг.

Став издателем «Современника», Пушкин сделал последнюю попытку объединить свой круг писателей и утвердить свою эстетическую программу. В 1836 г. его возможности в этом отношении были ограничены существовавшим запретом на новые периодические издания. «Современник» был разрешен как литературный сборник в четырех томах, т.е. издание альманашного типа, и с самого начала испытал давление все более ужесточавшегося на протяжении 1830-х гг. цензурного режима. В известном смысле он следовал программе, намечавшейся Пушкиным еще для «Литературной газеты»: дать возможность публиковаться тем писателям, которые по тем или иным причинам не хотели сотрудничать в других печатных органах. К такому обособлению тяготела почти вся пушкинская литературная среда; в «Современнике» участвовали Жуковский, Вяземский, опубликовавший здесь, помимо стихов, наиболее значительные свои критические статьи второй половины 1830-х гг.: «Наполеон и Юлий Цезарь», «Новая поэма Э. Кине», «Ревизор, комедия, соч. Н. Гоголя»; Баратынский (стихотворение «Князю П.А. Вяземскому»), Д. Давыдов (стихи, статьи «О партизанской войне» и «Занятие Дрездена. 1813 года 10 марта»), Плетнев, В.Ф. Одоевский (статьи «О вражде к просвещению, замечаемой в новейшей литературе», «Как пишутся у нас романы»), Н.М. Языков. Пушкин привлекает к участию и новые литературные силы: А.В. Кольцова, Н.А. Дурову, Султана Казы Гирея и др. Сам Пушкин напечатал в «Современнике» «Скупого рыцаря», «Капитанскую дочку» и ряд важных критических статей.

Смерть Пушкина оборвала эти связи. Она совпала по времени со сменой литературных эпох и во многом ускорила эту смену. «Пушкинская эпоха» постепенно уходила в прошлое. Уже 1840-е гг. выдвигают новые имена и новые приоритеты, -- но вся дальнейшая русская литературная жизнь, то более, то менее, отныне соотносит себя с этой исторической эпохой, определяемой ею как «золотой век» русской литературы.

Ток прочен в сердце и мозгу
Высокий строй эпохи прошлой,
Что с современностию пошлой
Я примириться не могу.
А.М.Жемчужников, 1898 г.
В 1926 г. Иван Бунин не без иронии писал: «Вообще давно дивлюсь: откуда такой интерес к Пушкину в последние десятилетия, что общего с Пушкиным у «новой» русской литературы, - можно ли представить себе что-нибудь более противоположное, чем она - и Пушкин, то есть воплощение простоты, благородства, свободы, здоровья, ума, такта, меры, вкуса?»(1) А через страницу, вспоминая мать и свои детские годы с их принадлежностью к «родному миру (...) отцов и дедов и всех их далеких дней, пушкинских дней...»(2), сам же отвечал себе: «Ничего для моих детских, отроческих мечтаний не могло быть прекрасней, поэтичней ее молодости и того мира, где росла она, где в усадьбах было столько чудесных альбомов с пушкинскими стихами, и как же было не обожать и мне Пушкина, и обожать не просто, как поэта, а как бы еще и своего, нашего!»(3)
В сомом деле, на рубеже XIX - XX веков время Пушкина впервые заняло в национальной историко-культурной иерархии высшую ступеньку и, как следствие, оказалось одной из доминант в художественной культуре 1900 - 1910-х годов. Причин этому множество Тогда русская общественная мысль, по сути, впервые, обрела необходимую временную перспективу, чтобы более отстранение и непредвзято взглянуть на культуру и литературу своего золотого века (это название родилось как раз тогда), и оценить их самобытную мощь и общечеловеческую значимость. Кроме определенной исторической перспективы, позволявшей обобщать прошлое и необходимой для рождения любого ретроспективного устремления, эпоха Пушкина привлекала своей внутренней стабильностыо, особенно важной для просвещенного человека серебряного века. Окружавшая действительность давала мало поводов для уверенности в будущем - голод 1891 и 1898 годов, ходынская катастрофа 1896 г., студенческие беспорядки и демонстрации 1890-1900-х, кровавая и проигранная русско-японская война 1904 г, наконец, революционные волнения 1905-1906 гг. с немалыми жертвами, В этой трагической веренице событий русское самосознание неизбежно теряло прочность своих оснований.
Для дальнейшей полноценной жизни русской культуры нужно была антитеза хаосу и разрушению - собственные вневременные ориентиры идеалы, некий культурный абсолют. Выбор был безусловен и безупречен - им стали Пушкин и высокая культура его времени. В восприятии поколения И.А. Бунина Пушкин, его младшие современники и сама эпоха являли собой образцы истинной гармонии, поскольку таковая виделась только в том, «что не имело непосредственной связи с историческим моментом, в чем не было тревожности, «заглядывания в будущее», напряженности открытой борьбы, обнажения души.»(4)
Стихи и проза Пушкина, по большей части весьма далекие от современных политических проблем, говорили русскому сердцу может быть о самом необходимом - о любви, чести, слове, смерти, о красоте русской природы. «Мы любили по Пушкину и страдали по Достоевскому,» - напишет впоследствии о своей юности, пришедшейся на рубеж веков, писатель Михаил Осоргин.(5)
В светлом гении поэта национальное сознание увидело воплощенным давно и безуспешно искомый компромисс «великорусского, русского и российского».(6) В его творчестве современников рубежа веков привлекала абсолютная свобода от настороженной замкнутости и ортодоксального самолюбования любых националистических течений. В то же время, «открытость» пушкинской музы, усвоение поэтом обширного пласта классической западноевропейской культуры не лишало его творения глубокого патриотизма и национальной самобытности. Благодаря этим качеством Пушкин, (о за ним --Толстой и Достоевский) и стал, по словом Г.П. Федотова, подлинным «венценосцем русского народа»(7)
Обращение к пушкинскому времени, на первый взгляд затрагивавшее лишь литературу и изобразительное искусство, было следствием глобальных мировоззренческих подвижек в русской культуре в целом. Как ни парадоксально открытие на рубеже веков очарования пушкинской эпохи было тесно связано с художественным мировоззрением символизма(8), утвердившимся в конце 1880-х и просуществовавшим до 1910-х годов. Объяснить этот факт только пассеистскими устремлениями или общей для эпохи программной культурной полифонией невозможно. К тому же откровенно ретроспективный русский неоклассицизм 1900-1910-х годов - прямое воплощение эстетики пушкинского времени не имел прямых аналогов в искусстве Западной Европы. Это означает лишь одно - данное явление имело сугубо российские корни. Попробуем их обозначить. Символизм, утвердивший примат творчества над познанием, впервые безоговорочно преклонивший колени не перед художественными произведениями, а перед их творцами, создал особый образ человека искусство. Художник-одиночка, углубленный в диалог с самим собой, живущий как бы вне пошлой и скучной повседневности, обладающий подчас странными привычками, причудами и слабостями, но воспаряющий над реальностью в минуты вдохновения, предстал перед современниками в роли нового пророка. За эти мгновения, внезапно освещающие бездны человеческого сознания, эпоха, казалось бы, прощала ему все, даже в пороках усматривая проявление его дара. Пушкин не очень подходил под этот демонический образ, но он был гений, а потому неслучайно, именно с эпохи символизма все перипетии его жизни оказались в фокусе общественного внимания.
Миропонимание символизма отличали не только пиетет перед художником и утонченные поэтические мечтания, но и явственные апокалиптические мотивы, предчувствия гибели культуры, скорой все. ленской катастрофы. В подобной эмоциональной окраске искусства эпохи символизма преломлялись серьезнейшие философские разработки. Эти годы стали временем коренной аналитической переоценки всей культурной истории человечества, произошел отказ от прежде незыблемой идеи прогрессивного общественного развития, бывшей ранее источником социального оптимизма но протяжении всего Нового времени. К началу эпохи уже были обнародованы идеи Н.Я.Данилевского - признанного теперь предшественника Шпенглера и Тойнби, впервые сформулировавшего понятие культурно-исторического возраста народов; на рубеже веков появилась социальная философия С.Л.Франка, идеи К.Леонтьева, провидческие сочинения А.Богданова, нарисовавшего картину гибели цивилизации из-за истощения природных ресурсов и деградации культуры.
Своеобразным философским итогом эпохи символизма можно назвать знаменитую книгу О.Шпенглера "Закат Европы"(9) (издана в 1918-1922гг.), кок известно, определившего цивилизацию кок завершающий этап любой культуры и предрекшего, таким образом, конец западноевропейской культуре. Трактуя эту фазу как очевидный декаданс и вырождение, он перечислил ее характерные черты - выхолощенная философия, вытеснение религии атеизмом, замена духовности практическим интеллектом, превращение денег в универсальную ценность, перемещение жизни в «мировой город», потеря живой связи с землей, господство животных страстей и чувственности в искусстве. Этот вполне узнаваемый ряд философ выстроил на примере эллинской культуры, смененной варварской, по его мнению, римской цивилизацией. Однако, нетрудно обнаружить его полное тождество с культурной ситуацией в России на рубеже веков, самими современниками дружно поименованной декадансом. Перечисление Шпенглера вполне могло бы послужить характеристикой основных тем русской литературной и философской эссеистики рубежа веков.
Появление врусской культуре апокалиптических мотивов, аналогичных западноевропейским симптоматично. По Шпенглеру всякая культура переходит в стадию цивилизации после соответствующей переоценки ценностей, сама гореречь по поводу упадка своей культуры уже является явным признаком ее декаданса. XIX век оказался для России поразительно емким по своим историческим, культурным и эстетико-философским результатам - именно тогда русской культуре удалось, наконец, овладеть полным спектром проблем, характерных для Западной Европы и с этого нового мировоззренческого рубежа обратиться к собственной культурно-исторической сущности. Несколько утрируя процесс, Д.С. Мережковский писал: «Восемь веков с начала России до Петра мы спали; столетие от Петра до Пушкина просыпались, в полвека от Пушкина до Л. Толстого и Достоевского проснувшись, пережили три тысячелетия заподноевропейского человечества. Дух захватывает от этой быстроты, подобной быстроте летящего в бездну камня».(10) Произошедшая относительная синхронизация с европейским культурным процессом (подчеркнем - только культурным) и трансформировало эпоху русского символизма во время трагического «предчувствия цивилизации», пользуясь термином О. Шпенглера.
Русский символизм дуалистичен, внешне вплотную приблизившийся к западноевропейскому миропониманию, он имел глубокие национальные корни, обусловленные привычной иерархией ценностей, традициями культуры, быта и языка. В этом аспекте эмоциональное ощущение потери, грядущей катастрофы, подступающей бездны не были беспочвенной абстракцией. В России в те годы впервые ясно обозначились глобальные перемены в трактовке основополагающих понятий национального менталитета - пространства и времени.
Для России, отнесенной А.Тойнби по типу к традиционному обществу, пространство всегда было сопоставимо с Космосом. «Человек традиционного общества, видя мир как Космос, испытывает не просто очарование, для него мироздоние обладает святостью. В обществе современном (автор имеет в виду Западную Европу - М.Н.) мир рационален (десакрализован, лишен святости (...) Ощущая мир как Космос, человек чувствует себя как в уютном доме, за бпагополучие которого он отвечает. (...) Именно святость мира и включение в него человека порождают в традиционном обществе единую для всех этику.»(11) Исходная сакральность окружающего мира, свойственная русскому миропониманию, собственно и сформировала пространство России, русский пейзаж, всегда обладавший мощной притягательной силой для сердца и ума.
По словам Д,с Лихачева: «Широкое пространство всегда владело сердцами русских, Оно выливалось в понятия и представления, которых нет в других языках. Чем, например, отличается воля от свободы? Тем, что воля вольная -это свобода, соединенная с простором, с ничем не прегражденным пространством. (...) Издавна русская культура считало волю и простор величайшим эстетическим и этическим благом для человека.»(12) В этих словах раскрыта «кровная» связь русского человека и природы, ощущаемой им одновременно как воплощение и грандиозное нерукотворное произведение Творца, полное божественной гармонии, связь, которую русская культура, включая Новое время, отразила во множестве литературных памятников. Такова природа и у Пушкина, по своему отразившего бесконечность русской земли, бесконечность пространства, возвышающегося над ней, поэзию простого. Мир перед его глазами - прообраз вселенной, подчиненной всеобщим законам жизни.
Неизменной в течение веков оставалась в России и трактовка времени, заданная Солнцем, Луной, сменами времен года, полевыми работами - время было циклическим и не разделенным на одинаковые отрезки.»(13) Жизнь определялась заходом и восходом солнца, дождями или засухами, урожаями или недородами. Эти природные циклические координаты были несравнимо важнее прямого конечного течения каждой отдельной жизни. Такому пониманию легко подобрать аналогии в древности - как известно, для античного миро часы так и остались малозначимой деталью быта. В XVIII - первой половине XIX в. основным местом, где образованная часть русского общество ежегодно проводила несколько месяцев (часто более полугода), была усадьба. Здесь обычно рождались дети, проходило их детство, здесь нередко оканчивался жизненный путь старшего поколения семьи, находившего последний приют в родовых усадьбах.
Итак, в эпоху символизма в России целостная образная картина мира, уходившая своими корнями в глубокую древность и имевшая определенную этническую и географическую привязку бесповоротно сменялась рациональной -дисперсной, мозаичной, составленной как коллаж из достаточно случайных понятий и закономерностей разных культур. Признаки этих коренных мировоззренческих перемен легко найти и в литературе, и в публицистике рубежа веков. В этой ситуации необходимо было найти собственную точку отсчета, обозначить некую константу русского бытия - ею и оказалась эпоха Пушкино, привлекавшая этической и культурной цельностью, утрата которой столь болезненно ощущалась в эстетике символизма. Вглядывание в пушкинское время, попытки постичь тайны его гармонии давали надежду на сохранение национальной идентичности.
Неразрывная связь культуры пушкинского времени (это словосочетание тоже сложилось в те годы) с усадьбой возбудила широкий и живой интерес к усадебным памятникам конца XVIII -первой трети XIX вв. Первые признаки этого интереса в розных областях искусства и литературы приходятся на рубеж веков.
Уже в 1895 г. к усадебной тематике обратился молодой художник С.Ю. Жуковский, для которого разнообразные виды усадеб стали в дальнейшем содержанием всей творческой жизни, К 1897 г. относятся живописные шедевры М.В. Якунчиковой-Вебер «Чехлы» и «Из окна старого дома», воспевшие классическую гармонию подмосковного Введенского. С 1898 года начинают появляться картины-элегии одного из крупнейших художников-символистов В.Э. Борисова-Мусатова, изображавшие кавалеров и дам в старинных платьях на фоне среднерусских усадебных пейзажей. В 1902-1903 г. появились его знаменитые полотно «Призраки» и «Водоем», навеянные красотой голицынской Зубриловки, к 1905 г. относятся эскизы к неосуществленным росписям особняка А.И. Дерожинской "Сон божества", "Осенний вечер", "Прогулка при закате», полностью построенные на вариациях усадебной темы. В 1901-1903 гг. серию усадебных пейзажей написал И.Э. Грабарь; в 1903 г. К.А. Сомов создал картину «Эхо прошедшего времени» _ портрет девушки в усадебном доме в платье Empire. Этот io?a?aiu, который безусловно может быть продолжен, неопровержимо свидетельствует о желании человека рубежа веков проникнуть в тайны усадебной гармонии пушкинского времени, ее органической срощенности с природой и образом жизни дедов и прадедов, наконец, попробовать самим пережить далекое, прошедшее. Недаром ток настойчив в русской живописи начала XX" в. мотив переодевания, так определенно стремление всмотреться в свои облик в старинном костюме.
Пушкинское время и образы его героев создают в сознании просвещенного человека вызывов критики о его полотнах. Обращаясь в письме к графу С.Д. Шереметеву художник так отрекомендовал свои взгляды: «Не найдете ли возможным разрешить мне писать в Вашем Астафьевском и Кусковском доме. Я большой любитель старины, в особенности пушкинского времени. Здесь она так явно выражена и дивно заботливо сохранена.(...) К сожалению, (..) мало истинно культурных и тонких людей, умеющих ценить эту святыню, не превращавших их (господские дома - М.Н.) в фабрики, а парки, где гулял Евгений Онегин - во дрова»(15)) О его картине «Разъезд» критик писал; «Вот старинный барский дом, неказистый на вид, но с пышным портиком - подъездом на колоннах; в окнах виднеются огни... Сразу воскресают перед нами времена Татьяны и Онегина и веет чем-то рыцарским, романтизмом старины, поэзией праздной беззаботной жизни минувшего столетия.»(10) О другом его полотне пресса курьезно сообщала: «Воспоминание» такая же старинная, барская, но только, по-видимому, запущенная усадьба. На скамье, но одной из прилегающих к дому аллей сидит что-то вроде Онегина.»(16)
Закономерно, что притягательные образы усадебной пушкинской эпохи нашли отражение и в литературе. Герой знаменитого рассказа Бунина «Антоневские яблоки», написанного в 1900 г. и проникнутого глубокой ностальгией по уходящей великой усадебной культуре XIX века, размышляет о прошедших в усадьбе счастливых, наполненных трудом и духовными поисками днях: «... вот журналы с именами Жуковского, Батюшкова, лицеиста Пушкина. И с грустью вспомнишь бабушку, ее полонезы на клавикордах, ее томное чтение стихов из "Евгения Онегина". И старинная мечтательная жизнь встанет перед тобою...»(17)
Эта «старинная мечтательная жизнь», о которой грезили на рубеже веков, не могла не затронуть и архитектуру - своеобразное зеркало духовных устремлений эпохи и наиболее конкретное воплощение ее образа жизни. Впрочем, нельзя не сказать что своеобразный усадебный Ренессанс(18), пережитый Россией в начале XX в был не только следствием отмеченных тенденций в культуре, но и наступившей после 1905 г. относительной общественной и экономической стабильности. Об этих годах Г.П. Федотов писал: «Восьмилетие, протекшее между первой революцией и войной, во многих отношениях останется навсегда самым блестящим мгновением в жизни старой России. Точно оправившаяся от тяжелой болезни страна торопилась жить, чувствуя, как скупо сочтены ее оставшиеся годы. Промышленность переживала расцвет. Горячка строительства, охватившая все города, обещавшая подъем хозяйства, предлагавшая новый выход крестьянской энергии. Богатевшая Россия развивало огромную духовную энергию.»(19)
В этих условиях стало возможно возрождение широкого усадебного строительства. Пик интереса к усадьбе пушкинского времени как раз и пришелся на довоенные 1910-е годы. Это явление точно зафиксировала Анна Ахматова.
«Смуглый отрок бродил по аллеям,
У озерных грустил берегов,
И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.» .
Ее «Смуглый отрок» был написан в 1911 году.
Поэтизация мира усадьбы пушкинского времени в архитектуре обрела вполне конкретные формы апологии русского классицизма, ранее других выраженной членами столичного объединения «Мир искусства». Первым манифестом подобного рода стала статья A.M. Бенуа «Живописный Петербург»(20), опубликованная в 1902 г. Не без влияния этой публикации уже в следующем 1903 г. появились первые проекты построек в еще несуществующем неоклассическом стиле. Среди них обращала но себя внимание работа молодого архитектора И.А. Фомина(21), вскоре (в 1904 г.) выступившего в журнале «Мир искусства» с программной статьей «Московский классицизм»(22), в которой впервые (после нескольких десятилетий «усталости» от этого стиля) получило высокую профессиональную оценку зодчество московского классицизма и ампира.
Вот, как охарактеризовал его Фомин: «...Empire нашел у нас в России «подходящую почву». Empire стал «русским», «московским». Когда мы говорим «старинный русский барский дом» - мы говорим об Empire. С тех пор, кок мы пройдя школу Петра Великого, стали европейцами, нам сделался несколько чуждым наш русский стиль и мы, отставши от него, стали постепенно привыкать к ряду сменявших друг друга западных стилей, но ни один не ответил так складу русской натуры и характеру тогдашних бар, кок стиль «Empire» - простой, спокойный и величавый, лишенный вычурности и кривлянья.»(23)
Восхищение благородным лаконизмом и гармонией камерного московского ампира естественным образом совмещалось с преклонением перед культурой пушкинской эпохи, ведь послепожарный город как раз и был той чарующей усадебной пушкинской Москвой. Ю. Шамурин писал: «Певучая русская душа, своим лирическим светом превращающая в красоту и поэзию все, что дорого ей, полюбила «дворянские гнездо». Милыми стали мечтательные беседки среди дарка, колонки, выглядывающие из-за деревьев, ворота со львами и тинистые парка пруды. Идиллия усадеб связывалась именно с их романтическим обветшанием их насыщенностью воспоминаниями, их контрастом с шумом, сутолокой и деловитостью городов.»(24)
Заявленный в печати новый идеал в том же 1904 году обрел архитектурно-художественное воплощение - Фомин создал проект деревянной дачи в стиле ампир, в котором перед человеком начала XX в. предстал собирательный образ старинной барской усадьбы. Белокаменный цоколь, гладь обшитых потемневшими струганными досками стен, прорезанных вытянутыми окнами "ампирных" пропорций и обрамленных белыми колонками, грузный фронтон с традиционными ампирными венками и лентами, и наконец, открытая колоннада полуротонды, обращенная в сад - все эти составляющие общей композиции вскоре прочно вошли в число популярных приемов усадебного неоклассицизма, придовшего историческому процессу развития русской усадьбы внутреннюю законченность. Нельзя не согласиться в этом отношении с Т.П. Каждан; «Неоклассицизм завершал линию развития усадебной архитектуры XIX - начало XX века, возвращая ее «на круги своя», к истокам помещичьей культуры, создавая полную иллюзию традиционной идеальной усадебной среды, в которой могла органично и плодотворно функционировать и развиваться многообразная современная культурная жизнь кок в рамках традиций, так и по путям, определяемым новыми художественными течениями.»(25)
В процессе своеобразной «сакрализации» усадьбы, происходившей в русской культуре начала XX в., пушкинская тема играло весьма важную роль. Заказчики новых неоклассических усадебных ансамблей(причем не только дворянство, для которого Пушкин был «своим», но и купечество), пытаясь вновь сделать их приютами муз, искренне грезили о пушкинском времени, об усадьбах Онегина и Татьяны, о некогда спокойной и размеренной барской жизни. Однако, архитектурные формы новых усадеб могли быть связаны с поэзией Пушкина лишь опосредованно. Поразительно, но факт - в стихах поэта мы не найдем ни одного сколько-нибудь подробного описания внешнего вида усадебных построек. Архитектурные изыски мало интересовали поэта, гораздо важнее была для него духовная суть усадебной жизни, ее связь с природой, «преданьями милой старины», ее несуетность и уединенность, оставлявшая место раздумьям о самом главном - любви, жизни, смерти. Проиллюстрируем это стихотворными строками.
«Как счастлив я, когда могу покинуть Докучный шум столицы и двора И убежать в пустынные дубравы, На берега сих молчаливых вод.»
«Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали села; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный запущенный сад,
Приют задумчивых дриад.
Почтенный замок был построен,
Как замки строиться должны:
Отменно прочен и спокоен,
Во вкусе умной старины.»
«Татьяна долго шла одна.
Шла, шла. И вдруг перед собою
С холма господский видит дом,
Селенье, рощу под холмом
И сад над светлою рекою.»
«Что в них? Сейчас отдать я рада
Всю эту ветошь маскарада,
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище,
Да за смиренное кладбище,
Где нынче крест и тень ветвей
Над бедной нянею моей...»
«От скуки, столь разнообразной,
Меня зовут холмы, луга,
Тенисты клены огорода,
Пустынной речки берега
И деревенская свобода.»
Нетрудно заметить, что взгляд поэта, быстро скользнув по главному дому, всегда уносится в живописные усадебные окрестности - луга, поля, холмы и перелески, гораздо больше говорившие его сердцу и уму. Это не удивительно, ведь жизнь в деревне Пушкин воспринимал не как случайный прохожий, прилежно живописующий виденное, а как неотъемлемую часть своего внутреннего бытия, а потому его взгляд чаще всего направлен «изнутри» усадебного мира вовне - недаром многие стихи поэта кажутся зарисовками из окна его дома в Михайловском.
Так построено и знаменитое «Вновь я посетил тот уголок земли...» и описания усадеб в прозаических произведениях. В «Романе в письмах» читаем: «Старый дом на горе, сад, озеро, рощи сосновые, все это осенью и зимой, конечно, немного печально, но зато весной и летом должно казаться земным раем.» Чрезвычайно скупы и описания усадеб в повести «Дубровский». Об усадьбе Троекурова: «... над густой зеленью рощи возвышалось зеленая кровля и бельведер огромного каменного дома - на другом пятиглавая церковь и старинная колокольня...»; об усадьбе Дубровского: «... влево но открытом месте серенький домик с красной кровлею.» Однако, и эта краткость закономерна, поскольку Пушкин обращался к образной памяти своих современников, для которых таких условных, почти знаковых, определений было достаточно для создания в воображении целостного представления об описанных усадьбах.
И тем не менее, несмотря на отсутствие подробных словесных описаний, в сознании каждого русского человека с детство жили образы усадьбы Онегина, дома Лариных и окружавшего их пейзажа. Конечно, их конкретный облик у каждого был свой, родившийся из собственных зрительных впечатлений, но всех их объединяла трудно передаваемая в словах общность, позволявшая без труда почувствовать фальшь или соответствие образам пушкинской поэмы, ставшим в начале XX в. популярными архитектурными метафорами.
По словам замечательного исследователя русских усадеб А.Н. Греча в подмосковном Петровском (Дурневе) «сбоку от главного здания стоял флигелек с колоннами - типичный «Ларинский домик», прямо готовый для декорации.»(26) Сходные сравнения рождались и в воображении непревзойденного мемуариста художника Владимира Милошевского при описании Холомков князей Гагариных: «Онегиноларинский пейзаж! Мягкий по своим негромким, но ласкающим формам!»(27)
Аналогии с пушкинскими образами возникали у обитателей подмосковного имения Осташево - у сына К.Р., великого князя Олега Константиновича:
Уж ночь надвинулась.
Усадьба засыпает...
Баюкает меня рой милых впечатлений,
И сон навеяла тень сонной старины,
И вспомнился мне пушкинский Евгений В усадьбе Лариных средь той же тишины. Такой же точно дом, такие же каморки, Портреты на стенах, шкалы во всех углах, Диваны, зеркала, фарфор, игрушки, горки И мухи сонные на белых потолках.» (1912-1913 гг.)
Эстетическая приверженность идеализированной «онегино-ларинской» России-не крепостнической, а родной, домашней, опоэтизированной творческого и представлял собой традиционную симметричную трехчастную композицию из основного объема с портиками под фронтоном и боковых крыльев, соединенных пониженными переходами. Сходные приемы развивали в своих усадебных постройках Ф.О Шехтель (Горки), В.Д. Адамович (Иславское), А.Э. Эрихсон (Любвино), И.В, Жолтовский (Липки-Алексейск, Бережки, Лубенкино), А.Е.Белогруд (Парафиевко и Качановка), И.А. Фомин (Холомки) и другие.
Как и все перечисленные усадебные постройки, главный дом в имении князя А.Г. Гагарина Холомки Псковской губернии, выстроенный Фоминым в 1912-1913 гг., имевший компактный объем хороших пропорций с шестиколонным портиком но главном фасаде и открытой полуротондой на парковом, воплощал целостное представление о классической усадьбе конца XVIII - начало XIX вв. Выдающийся советский историк искусства М.А. Ильин писал об этой постройке: « Гений Кваренги витает над этим строгим зданием.»(29). Действительно, фоминский дом, наряду с домами Жолтовского, Шехтеля, Эрихсоно, удивительно точно соответствовал устойчивому образу русской усадьбы, сложившемуся в национальном сознании.
Лаконизм гармоничных классических композиций этих построек очевидно перекликался с усадебными домами на полотнах В.Э. Борисова-Мусатова. Их образное родство симптоматично - оно обнажает важную черту неоклассицизма 1900-1910-х годов, все же более склонного к воплощению современной мечты о старинной усадьбе, очищенной воображением от прозаических подробностей, чем к ее конкретно-исторической стилизации.
Помимо рафинированных ансамблей, возведенных тонкими стилистами, подлинными профессионалами, сознательно воскрешавшими дух усадеб пушкинского времени, в России в те годы появилось немало более скромных неоклассических усадебных домов. Например, в Московской губернии - в Дубках графини Ливен, в Курской губернии - в Макаровке А.Н. Смецкого, в Лебяжьем Г.А. Новосильцева, в Фитиже Стремоуховых30 и т.д. Их знакомые формы выражали многообразие эстетических и художественных переживаний своего времени в форме «онегино-ларинской» усадьбы - воплощенной мечты и недостижимого идеала эпохи - но «пересказанной» языком своего времени и одухотворенной современным искусством.
Не единичны и характерны для начала XX в. были и реконструкции старых ампирных построек. Был перестроен с возможным сохранением классического облика главный дом старинной подмосковной Знаменское-Губайлово. Прелестный классический усадебный дом П.В. Лопухина во Введенском под Звенигородом был выстроен заново, но также с сохранением первоначального облика. («Старый дом был деревянный - его не так давно сломали, и на его месте последний владелец Введенского, граф Гудович, возвел почти такой же - каменный.»(31))
Образ ампирной усадьбы, усадьбы пушкинского времени был в конце 1900-1910-е годы перенесен и в дачное строительство. Не обладая возможностями содержать крупное поместье, средний класс, интеллигенция создавали свои загородные дачи в формах прежних усадеб. Вот как описывал одну из таких дач Бунин: «Двор дачи, похожей на усадьбу, был большой. Справа от въезда стояла пустая конюшня с сеновалом в надстройке, потом длинный флигель для прислуги, соединенный с кухней, из-за которой глядели березы и липы, слева, но твердой, бугристой земле, просторно росли старые сосны, на лужайках между ними роднимались гигантские шаги и качели, дальше, уже у стены леса, была ровная крокетная площадка. Дом тоже большой, стоял как раз против въезда, за ним большое пространство занимало смешение леса и сада с мрачно-величавой аллеей древних елей, шедшей посреди этого смешения от заднего балкона к купальне и пруду.»(32)
Аналогичное впечатление, например, производила дача художника Жуковского в Тверской губернии: « Приближаясь к даче, где жил Станислав Юлианович, я увидела большой дом, окрашенный в желтый цвет.(...) Дом произвел на меня впечатление помещичьей усадьбы. Но специфическая помещичья обстановка отсутствовала. Запомнились большие комнаты с холстами и подрамниками.»(33)
Помимо содержательной привлекательности, тяги к эмоциональному и зрительному «переодеванию», как можно более реальному погружению в мир усадеб пушкинского времени, - мир родной, с детства знакомый по строкам «Евгения Онегина», их постройки обладали еще одним, весьма важным для большинства дачевладельцев достоинством. Пушкинские усадьбы, будь то дом Лариных с «полкой книг и диким садом», будь то дом в Михайловском самого Пушкино были очень скромны по своим архитектурным формам. Благодаря этому качеству, их нетрудно было воспроизвести в новых, чаще всего деревянных, дачных домиках 1910-х годов.
Такого рода постройки удачно иллюстрирует прелестный деревянный дом в стиле провинциального ампира в подмосковной Удельной - с простым четырехколонным портиком, некогда открытой верандой на колонках, белыми изразцовыми печами и высокими потолками. Это дача Л.А. Тамбурер, близко знавшей семью И.В. Цветаева и его дочерей.34 Построивший ее в 1908-1909 гг., известный зодчий Иван Владиславович Жолтовский, снискавший широкое признание еще в дореволюционной России, по свидетельству очевидцев, впоследствии не раз интересовался: «Как там мой «ларинский» дом?»
А вскоре цепь ооссииских катастроф, из которых, возможно, самой крупной, неизжитой до сих пор, было культурная катастрофа, полностью уничтожившая онегино-ларинскую Россию, унесла в небытие и «лоринские» домики рубежа веков и их прекрасные прототипы. От них остался лишь слабый след и «выборочная» в силу обстоятельств, память, обусловившая безграничное, ортодоксальное даже порой экзальтированное поклонение литературе и искусству пушкинского времени», пережитое нами в советский период и напрямую унаследованное от дореволюционного десятилетия.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Бунин И.А. Думая о Пушкине.//Бунин И.А. Собр. соч. Т,6. М., 1988, С. 619.
2. Там же. С.620.
3. Там же. С.621.
4. Долгополов Л. Но рубеже веков. О русской литературе конца XIX - начала XX века. Л.,1985. С.275.
5. Осоргин М.А. Времена. Екатеринбург, 1992. С.535.
6. Федотов Г.П. Судьба и грехи русского народа. Т.1.СПб.,1991. с. 179
7. Там же С. 143.
8. Горелов М.М. Станислав Юлианович Жуковский. Жизнь и творчество. 1875-1944. М., 1982. С. 150,
9. Введение в 1886 г. французским поэтом Жаном Мореасом термина «символизм» (в программном произведении «Манифест символизма»), фактически, завершило процесс самоопределения нового художественного течения, признаки которого появились в искусстве Западной Европы еще в 1850-1860-х годах. Стихотворные опусы Бодлера, оперы Вагнера, живопись прерафаэлитов, философские идеи Д.Рескино, многообразная деятельность У.Моррисо - вот вехи, способствовавшие формированию основ художественного мышления символизма. Постоянное внимание к западноевропейской культурной жизни, характерное для всей русской культуры второй половины XIX в., способствовало быстрому укоренению его идей на русской почве, обусловило «предрасположенность» к нему многих русских художников, литераторов, музыкантов, архитекторов. В Россию идеи символизма проникали и осваивались как бы в нескольких содержательных регистрах. Кок способ художественного мышления французский символизм воспринимался главным образом через литературу - от Бодлера до Валери, как принципы визуально-пластической формы - через живопись Пюви де Шованно, Моро, Гогена, Редоно и других художников, а наиболее широко и массово - через прикладную графику, в том числе, плакат. В конце 1880-х годов В.С.Соловьевым были написаны сочинения «Красота в природе» и «Общий смысл искусство», заложившие основы теории русского символизма. В 1893 г. появился первый манифест русского литературного символизма - им стало брошюра Д.С.Мережковского «О принципах упадка и о новых течениях в современной русской литературе», содержавшая тексты двух лекций писателя, прочитанных в 1892 г.; с 1894 г. В.Я. Брюсов уже издает сборники «Русские символисты». В 1890 - 1900-е годы тематика символизма широко вошло в русскую живопись - в роботы М.В.Нестерово, А.И.Куинджи, В.М.Васнецова, М.А.Врубеля, М.В.Якунчиковой, В.Э. Борисова-Мусотова и других художников. В 1910 г. Андрей Белый опубликовал свою книгу «Символизм», наиболее полно и точно определившую мировоззренческие основы этого художественного течения. Несмотря но уже раздававшиеся в тот период голоса о закате символизма, А. Блоку в те годы еще виделись перспективы в будущем. Приведенные даты позволяют сориентировать это направление в историческом контексте культуры России.
10. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский.// Полн. Собр. Соч. Т.ХII. М.1914. С.270.
11. Кара-Мурза С. Россия: что значит «не быть Западом»?// Наш современник, 1997, № 9, с.125, 127-128.
12. Лихачев Д.С. Просторы и пространство.// Лихачев Д.С. Избранное. СПб., LOGOS, 1997. С.472, 475.
13. Коро-Мурза С. Указ соч., с. 128.
14. Нащокина М.В. Указ.соч., с. 2.
15. Романов Н. XXXI Передвижная выставка в Москве.//Научное слово. Кн.5. 1903. С. 153.
16. Эрч. Отголоски дня. ХХХI Передвижная выставка картин.//Московский листок, 1903, 13 апреля.
17. Бунин И.А. Антоновские яблоки.// Указ соч. Т.2. М.,1987. С.168.
18. Нащокина М.В. Неоклассические усадьбы Москвы.// Русская усадьба. Сб. ОИРУ 3(19). М.,1997. С.73.
19. Федотов Г.П. Указ.соч. С. 170.
20. Бенуа А.Н. Живописный Петербург.// Мир искусства, 1902,т.7, № 1-6, Хроника, с. 1-5.
21. Нащокина М.В. Иван Фомин: поворот к неоклоссике.// Архитектура мира. Вып.7. М.,1998. С.104-105.
22. Фомин И.А. Московский классицизм.(Архитектура в Москве в эпоху Екатерины II и Александра I).// Мир искусства, 1904, № 7. С.149-198.
23. Там же. С. 188.
24. Шамурин Ю.И. Подмосковные. М., 1912. С.4.
25. Каждон Т.П. Художественный мир русской усадьбы. М.,1997. С.272.
26. Греч А.Н. Венок усадьбам.// Памятники Отечество. Вып.32. М.,1995. С.9.
27. Милашевский В.А. Вчера, позавчера... Воспоминания художника. М., 1980. С.277.
28. Россия в ее прошлом и настоящем. М., 1914-1915. Р.Х. [с.54-55.]. Принадлежность построек творчеству И.В. Рыльского установлено автором, в цветной вкладке «Русской усадьбы. № 4» имя И.В. Жолтовского указано ошибочно.
29. Ильин М.А. Иван Александрович Фомин. М., 1946. С. 18.
30. Холодова Е. Усадьбы Курской губернии. Историко-орхитектурные очерки. // Библиотечка «Славянского дома» 2 - 1997.
31. Греч А.Н. Указ. соч. С.18.
32. Бунин И.А. Зойка и Валерия,// Указ. соч. Т.5. С.321.
33. Цит. по: Горелов М.М. Указ. соч. С. 101.
34. Синеоково Т.Л. Удельная до и после... Удельная, 1994. С.16.

Конец 10-х -20годы прошлого столетия часто принято называть «Пушкинской эпохой». Это время расцвета той дворянской культуры, символом которой в нашей истории стал Пушкин. На смену традиционным ценностям приходит влияние европейского просвещения, но не может одержать победы. И жизнь продолжается в удивительном сплетении и противоборстве старого и нового. Подъем свободомыслия — и ритуал светской жизни, мечты о том, чтобы «стать с веком наравне» — и патриархальный быт русской провинции, поэзия жизни и ее проза… Двойственность.

Сочетание плохого и хорошего в особенностях дворянской жизни — характерная черта «Пушкинской эпохи».

В романе «Евгений Онегин» перед нами возникает удивительная по выразительности и точности панорама дворянской России. Подробные описания соседствуют с беглыми зарисовками, портреты «во весь рост» сменяются силуэтами. Характеры, нравы, быт, образ мыслей — и все это согрето живым, заинтересованным отношением автора.

Перед нами эпоха, увиденная глазами поэта, глазами человека высокой культуры, высоких требований к жизни. Поэтому картины русской действительности проникнуты симпатией и неприязнь,

Теплом и отчужденностью. В романе создан авторский образ эпохи, Пушкинская Россия. Есть в ней и черты, бесконечно дорогие Пушкину, и черты, враждебные его пониманию подлинных ценностей жизни.

Петербург, Москва и провинция — три разных лица пушкинской эпохи в романе. Главное, что создает индивидуальность и своеобразие каждого из этих миров, — образ жизни. Кажется, что даже время течет в России по-разному: в Петербурге — быстро, а в Москве — помедленнее, в провинции и вовсе неторопливо. Высший свет Петербурга, дворянское общество Москвы, провинциальные помещичьи «гнезда» живут как бы особняком друг от друга. Конечно, образ жизни «глубинки» резко отличается от столичного, но в романе и московские «корни» тянутся все-таки в деревню, и петербуржец Онегин оказывается соседом Лариных. При всей индивидуальности столиц и провинции в романе создан, в конечном счете, единый, цельный образ эпохи, потому что и в Москве, и в Петербурге, и в глубинке — дворянская Россия, жизнь образованного сословия русского общества.

Петербургская жизнь предстает перед нами блистательной и разнообразной. И ее картины не ограничены в романе критикой светского ритуала, обеспеченного и бессмысленного существования. В столичной жизни есть еще и поэзия, шум и блеск «неугомонной юности», «кипение страстей», полет вдохновения… Все это создается присутствием автора, его особым ощущением мира. Любовь и дружба — главные ценности «петербургской» юности автора, времени, о котором вспоминает в романе. «Москва… как много в этом звуке для сердца русского слилось!»

Эти знаменитые пушкинские строки, наверное, лучше всех критических статей способны передать дух древней столицы, особое тепло ее образа в «Евгении Онегине». Вместо петербургских классических линий, великолепия белых ночей, строгих набережных и роскошных дворцов — мир церквей, полу деревенских усадеб и садов. Конечно, жизнь московского общества не менее однообразна, чем жизнь петербургского света, да еще лишена блеска северной столицы. Но в московских нравах есть те домашние, патриархальные, исконно русские черты, которые смягчают впечатление от «гостиных». Для автора Москва и город, не покорившийся Наполеону, символ русской славы. В этом городе в человеке невольно просыпается национальное чувство, ощущение своей причастности к национальной судьбе.

А что же провинция? Там живу и вовсе не по европейски. Быт семьи Лариных — классический образец провинциальной простоты. Жизнь складывается из обыденных печалей и обыденных радостей: хозяйство, праздники, взаимные визиты. Именины Татьяны от крестьянских именин отличаются, наверное, только угощением и характером танцев. Конечно, и в провинции однообразие может «взять в плен» человека, превратить жизнь в существование. Пример тому — дядя главного героя. Но все же, сколько в деревенской простоте притягательного, сколь очарования! Уединение, покой, природа… Не случайно автор начинает мечтать о «старине», о новой литературе, посвященной непритязательным, естественным человеческим чувствам.

Пушкинская эпоха вспоминается сейчас как «золотой век» русской культуры. Сложные, драматические черты «Александровского» времени кажется почти незаметными, отступают перед волшебством пушкинского романа.

Сочинения по темам:

1. В годы Великой Отечественной войны М. Исаковский на­писал одно из лучших своих произведений - стихотворение «Русской женщине», создав в нем...

Пушкин - имя-символ в русской культуре; нет имени более известного и более загадочного. Кажущаяся простота его творчества приходит к нам уже в детстве с его сказками. Пушкин сопровождает каждого человека от детства до глубокой старости. Любой человек в любом возрасте может найти у Пушкина строки, соответствующие именно его индивидуальному состоянию души. От детского озорства до старческой умудренности - уже только масштабы «мира Пушкина» позволяют сравнивать его с «титанами Возрождения».

Психологическое ощущение особой «светлости» Пушкина и всей «пушкинской» эпохи почти невозможно поколебать, хотя мир его героев неблагополучен, порой ужасен. Почему мы согласно повторяем вслед за В.Ф. Одоевским «солнце русской поэзии »; за А.А. Григорьевым - «наше все»; за Ф.И. Тютчевым «России первая любовь »; за А.А. Блоком - «веселое имя »?

«Загадка» Пушкина. Уже в конце своего жизненного пути, в размышлениях «Выбранные места из переписки с друзьями» Н.В. Гоголь писал, что «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет*.

Споры о Пушкине как явлении истории и культуры начались сразу после его смерти. 31 января 1837 г. редактор и журналист А. А. Краевский осмелился напечатать в литературном приложении к правительственной газете «Русский инвалид» краткий некролог, написанный В.Ф. Одоевским. Известие о смерти поэта начиналось пронзительными словами: «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался ...» Председатель цензурного комитета князь М.А.Дондуков-Корсаков строго выговаривал за эту публикацию. В искреннем возмущении он вопрошал: « Что это за черная рамка вокруг известия о кончине человека не чиновного... за что честь такая?.. Разве Пушкин был полководец, военачальник, министр, государственный муж ?*

В 1846 г. самый влиятельный критик тех лет В.Г. Белинский завершил свой цикл из одиннадцати посвященных Пушкину статей. Он впервые назвал его «классиком» русской литературы, то есть ее непререкаемым и неизменным основанием. Национальная культура нового времени впервые осознала Пушкина как уже состоявшуюся историю, как своего рода собственную «античность». В.Г. Белинский сделал больше всех для утверждения Пушкина как поэта национального, но и он же впервые представил пушкинское творчество как целиком принадлежащее прошлому, утратившее общественную злободневность.

Прагматичное поколение 60-70-х гг. XIX в., охваченное жаждой общественно-полезной деятельности, и вовсе отодвинуло пушкинскую поэзию в прошедшую эпоху. Авторитетнейший критик, кумир молодежи этого времени Д.И.Писарев в статье «Реалисты» (1865 г.) вообще отказывался разбирать пушкинские произведения, считая, что это означило бы придавать вопросу о Пушкине слишком важное значение , которое он уже не может иметь ...»

А в 1880 г. в Москве открылся первый в России памятник Пушкину. В ходе общественных мероприятий пришло острое осознание преемственности русской культуры, чувство национальной гордости. На открытии памятника Пушкину Ф.М. Достоевский говорил: «Пушкин есть пророчество и указание... Пушкин... унес с собой в гроб некую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем*.

Загадка всем знакомого пушкинского творчества состоит в его уникальности и «одиночестве» в русской культуре. Ни один литератор России ни до, ни после Пушкина не был похож на него. Пестрый и разноликий культурный мир XVIII в. предстал как единое целое только в творчестве Пушкина. Но эта цельность на нем и закончилась. «Солнечный» гений русской литературы сменился сумрачным Лермонтовым, язвительным Гоголем, страдающим Достоевским. В 1912 г. философ В.В. Розанов писал об уникальности поэта в русской культуре как об ином типе русского духа: «Пушкин - наш потерянный рай. Он - сама русская литература , какой она могла бы быть...*

С точки зрения истории национального самосознания ситуация странная: ни одного русского литератора, ни одного мыслителя невозможно назвать наследником пушкинского духа и пушкинского понимания жизци. И в то же время мы отчетливо чувствуем: именно с Пушкина началась великая русская культура нового времени. Это сознание лежит в глубинах национального духа.

Перед нами загадка пушкинской гармонии, удивительной целостности: его одновременной «вписанности» в русскую культуру своего времени и всемирной и всевременной принадлежности. Не только историческое время определяло тип его гения, но и он сам определил целую эпоху русской культуры. С Пушкина началась самостоятельная русская литература как вид художественного творчества. Более того, все сферы культуры начала XIX в.: архитектура, музыка, живопись - удивительно совпадают с пушкинской поэзией по духовно-ментальным и творческим характеристикам, образуя единый стиль культуры.

Золотой век» русской культуры начала XIX в. имеет отчетливый «пушкинский» стиль. Это позволяет нам условно обозначить тип культуры этого времени как «пушкинскуюэпоху», имея в виду ее сходство с ренессансными образцами европейской культуры.

Совмещение понятий «Империя и Свобода» в самосознании культуры пушкинского времени. Выделение идеи свободы творческой личности - характерная черта культуры эпохи европейского Возрождения. Достижения XVIII в. позволили родиться идее свободной творческой личности и в России. Но понимание Свободы в просвещенном русском сознании имело свои особенности.

Европейский век Просвещения заканчивался романтическим порывом к человеческим чувствам, превыше всего поднимая достоинство личности. Судьбой юного «Вертера» Гете, благородными «Разбойниками» Шиллера и приключенческими романами В. Скотта зачитывалась вся грамотная Европа, в том числе и русская «читающая публика». Философской основой литературы романтизма являлось возвышенное восприятие мира, утверждение богатства и свободы личности. Нравственной основой стали новые ценности: свободная «благородная» личность, любовь, природа.

В европейски образованном дворянском сословии России также романтизировалось высокое понятие свободы личности. Но это романтическое мировосприятие имело решающее отличие от европейского. Романтизация мира и человека в России было само- чувствованием сознающей свою силу нации, устремленной в будущее. Апогей имперского самосознания пришелся на начало XIX в. Люди этого поколения говорили о себе: «Мы дети двенадцатого года*. А к идеалу служения России победители Наполеона заслуженно добавили титул «Спасителей Отечества».

Победа над Наполеоном, которая утвердила Россию в качестве лидера Европы, усилила это ликующее ощущение победной имперности. Два противоречивых понятия «Империя» и «Свобода» соединялись в сознании русского дворянина нравственным понятием «Честь», то есть фиксировались на бессознательно-нравственном, на бытовом, а не на правовом уровне. Идеал свободного служения благу Отечества стал основой мироощущения в культуре этого времени. Пушкин писал: «Бре- мя - незабвенное! Как сильно билось русское сердце при слове «Отечество »!» По своей гуманистической направленности этот порыв очень близок ренессансному ощущению обновляющегося, молодого мира, деятельной, победоносной личности.

Но, доказав свое могущество в борьбе с Наполеоном, русское самодержавие оказалось бессильным изменить к лучшему жизнь своих подданных. У образованного дворянства это вызвало горечь, разочарование и желание?подтолкнуть» власть, ?подсказать» просвещенному государю. Редкая эпоха в России могла похвастаться таким количеством проектов переустройства общества. В школе знакомят с проектами П.И. Пестеля, Н.М. Муравьева. А были еще планы?молодых друзей» Александра I, проекты реформ М.М. Сперанского, Н.С. Мордвинова, А.А. Аракчеева, Е.Ф. Канкрина, ?конституция» Н.Н. Новосильцева. Сам А.С. Пушкин подавал в правительство записки с проектами улучшения образования, устройства книжного дела. Поэт П.А. Вяземский участвовал в составлении польской Конституции 1818 г. Активная часть образованного дворянств была готова послужить благу отечества не только на военном, но и на мирном поприще. Но государственная власть, чиновное окружение императора не собирались поступаться своей монополией на преобразовательную деятельность. Результатом этого взаимного непонимания стало появление декабризма. Негласное?благородное» соглашение просвещенного дворянства и власти, которое мы отметили как черту российского Просвещения XVIII в., было нарушено событиями 1825 г. После краха декабризма постепенно начался и распад культуры?пушкинского» типа.

Пушкин объединял в себе имперское и человеческое начало. Главные полюса его творчества: Империя - Свобода. Империя привлекала его и эстетически как преодоление хаоса (»Медный всадник»), и нравственно как противовес? бунту, бессмысленному и беспощадному» (»Капитанская дочка»). Как только закрылись глаза Пушкина, разрыв Империи и Свободы в русском сознании совершился бесповоротно. Целые сто лет после Пушкина сторонники Империи гнали и преследовали Свободу, а сторонники Свободы всеми средствами разрушали Империю.

Роль литературы в понимании Пушкина. В центре культуры ренессансного типа всегда стоит человек; поэтому мировоззренческой основой такой культуры является гуманизм, то есть идея самоценности личности. Духовный мир молодого поколения дворян в начале XIX в. формировался под значительным влиянием литературы.

Развитие гуманистических идеалов проходит через жизнь и творчество Пушкина, который определил целую эпоху становления национального самосознания.

Своего «Бориса Годунова» Пушкин написал двадцати пяти лет от роду. Познакомившись с русской историей при помощи Карамзина, он из всего многообразия ее сюжетов выбрал именно этот: убийство мальчика-царевича; узурпация власти, перешагнувшей через кровь; безмолвие народа - и что после этого бывает. Что же он понял, когда, закончив осенью 1825 г. своего «Бориса*, сам себе кричал: «Айда Пушкин, ай да сукин сын* И почему мы почти двести лет спустя остаемся внутри этого сюжета? Ведь по сути дела, коллизии «Бориса Годунова» - вечная тема русской истории и судьбы.

Уникальность пушкинского творчества для русской культуры состоит в том, что его жизнь, смерть, творчество - это единый органичный «культурный текст», они неразрывны. Он не был ни учителем, ни судьей жизни. В его творчестве отсутствует «злоба дня». Смеялся он порой убийственно, но язвительно, сатирически - никогда. Сознание «учительной» и воспитывающей роли литературы в Пушкине отсутствует начисто. Творчество, литература воспринимались им как жизнь, как дыхание, а не как гражданская обязанность и тяжкий труд. Философ В.В. Розанов приводит по воспоминаниям Н.В. Гоголя его характерный диалог со слугой поэта:

Приехал около полудня к дому Пушкина:

• - Что, барин дома?
• - Еще спит.
• - Видно, всю ночь писал?
• - Нет, в карты играл...
• Гоголь бы писал*, - комментирует В.В. Розанов. Он заключает: «Пушкин - это покой, ясность и уравновешенность. Пушкин - это какая-то странная вечность...*, он не устаревает, как не устаревают любовь, ненависть, весна и осень.

Шаги Пушкина как поэта и мыслителя стремительны, он обгоняет самосознание дворянского общества и нации в целом. В 1823-1824 гг., находясь в расцвете творческих сил, Пушкин начинает писать свой «роман в стихах» - «Евгений Онегин*. А год спустя уже появился бесконечно мудрый «Борис Годунов». У совсем молодого человека проявилась многоопытная мудрость веков: *Не изменяй теченья дел. Привычка - душа держав*. К концу своей жизни А. Пушкин «вышел из моды» (удерживая у читающей публики «твердое четвертое место») именно потому, что к этому времени он обогнал всех, всю русскую литературу, выйдя на иные философские основы культуры, на новую эстетику. Литература в лице Пушкина обретала новое назначение в общественной жизни.

При всем огромном влиянии А.С. Пушкина на современную ему культуру он никогда не прибегал к прямому морализму и назидательности. В его творчестве незаметны актуальные общественные проблемы, типические образы, так характерные для «черно-белой» русской литературы последующего времени. Он ни в чем не «специален». Кто положительный герой в «Капитанской дочке»? Гринев? Пугачев? Ни тот и ни другой. В то же время они оба могут стать действующими лицами целого «букета» жизненных историй. Весь непростой характер «барчука» П. Гринева выражен в одном сюжетном повороте: он не выдал Пугачева, но и руку у «крестьянского царя» отказался целовать. А злодей в повести всего один: Швабрин. И главное его злодейство - предательство. Предательство, подлость души - этим признаком распада личности он и отличается от других главных героев повести: Гринева и Пугачева. В этой небольшой и на первый взгляд обыкновенной повести заключена вся мудрость жизни. Не случайно А.Т. Твардовский, редактор популярного в 60-70-е гг. XX в. журнала «Новый мир», как-то в пылу дискуссии сказал, что нет людей умных и глупых, а есть просто те, которые читали «Капитанскую дочку» и те, которые с ней незнакомы.

Пушкинское творчество всегда называли «вольнолюбивым». Попробуем разобраться, какую же свободу «восславил» поэт. Как ощущает свое место в мире его лирический герой? Как понимает свою роль сам поэт? Хрестоматийное вольнолюбие Пушкина - это не революционное бунтарство, а позиция человека, сознающего себя как самодостаточный мир. Его вольнолюбие не политического происхождения, а культурного: от любви к жизни, от сознания своей индивидуальности, от ренессансной творческой силы. Деятельная личность ренессанса сама определяет свои границы и правила.

Ты царь: живи один ,

Дорогою свободной иди ,

Куда влечет тебя свободный ум.

Происхождение пушкинского вольнолюбия - это радостное отношение к бытию, любовь к жизни, органическое сознание человеческого достоинства, достоинства мысли, таланта и ума. Известна его ненависть ко всякого рода ограничениям «условий света», нелюбовь к унижающему его камер-юнкерскому мундиру. Вольнолюбие Пушкина сродни декабристскому по уровню человеческого достоинства и творческой свободы. Это общее мироощущение и делало их близкими по духу. Вольнолюбие Пушкина не имеет ничего общего с политической идеей прав «по закону» и вообще с любой идеологией. Созданная им «идеология» - это формула жизни свободного человека. С необычайной ясностью она была воплощена в его стихах. В последнее лето своей жизни, в 1836 г., Александр Сергеевич Пушкин написал гениальное стихотворение «Из Пиндемонти». Сознавая, что никакая цензура не пропустит это стихотворение в печать, он представил его «переводом с итальянского». На самом деле, здесь его собственное понимание свободы звучит в полный голос. Как оказалось, эти стихи стали духовным завещанием поэта.

Иные, лучшие, мне дороги права,

Иная, лучшая, потребна мне свобода.

Зависеть от царя, зависеть от народа -

Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому Отчета не давать, себе лишь самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;

...Вот счастье! Вот права...

И вот завет свободного человека, добавим мы. Тема личной независимости была особенно дорога Пушкину. Как жить среди людей, как жить в обществе, как отстоять свою правоту, свою личность?

Факт появления в России Пушкина, личности, соразмерной Леонардо да Винчи, Шекспиру, Данте, - признак Ренессанса. В европейском Возрождении всегда появлялись личности универсального, энциклопедического типа.

Национальное и общечеловеческое в «пушкинской» культуре. Одним из трагических результатов российского Просвещения явилось то, что у одной нации оказалось две различные культуры. Одна - традиционная, преимущественно крестьянская. Другая - книжная, просветительская, европейская. Различие между ними оказалось огромным; две культуры даже говорили на разных языках, поскольку дворянство предпочитало изъясняться по-французски.

Пушкину удалось на какой-то миг преодолеть двойственность русской культуры, найти секрет соединения ее противоположных начал. Синтез глубоко национального и подлинно европейского содержания в его творчестве происходит чрезвычайно естественно. Его сказки читали и в дворянских гостиных, и в крестьянских избах. С произведениями Пушкина русское самосознание входило в огромный мир новой европейской культуры. Пушкин глубоко национален и именно поэтому всемирен.

Как известно, Пушкин никогда не покидал пределов России. Только силой своего гения мог он точно угадать дерзкое жизнелюбие цыганского племени в песнях Земфиры, наивную испанскую гордость в «Каменном госте*. Песня Мэри в «Пире во время чумы* написана в безукоризненном стиле средневековой Англии. А его сцены из «Фауста* несут в себе нечто дьявольское - мистику эпохи немецкой Реформации - даже в неславянской ритмике стиха: «Я всяк зевает да живет - и всех нас гроб, зевая, ждет. Зевай и ты...* Кстати, свои «Сцены из Фауста* Пушкин послал Гете и получил в ответ подарок от великого старца - его перо.

Но при всей европейскости Пушкина, в России не было поэта более русского. В его творчестве два начала: всемирность и русскость - сливались самым естественным образом. Поразителен пример такого естественного языкового и культурного слияния у зрелого Пушкина в «Евгении Онегине*. Татьяна, прусская душою*, тем не менее чизъяснялася с трудом на языке своем родном*. В соответствии с нормой тех времен она написала свое знаменитое письмо Онегину по-французски. На русском языке светский стиль любовного письма просто отсутствовал. Но сам автор словно «переводит* это французское письмо своей героини на русский язык. Для поэта это одна языковая среда. И парадоксальный результат: именно Пушкин, и никто иной, создал настоящий русский язык: с него, по сути, началась русская литература нового времени.

В то же время ему была подвластна вся стихия русского народного языка. Писатель русского зарубежья Владимир Набоков, переводя в эмиграции «Евгения Онегина*, вынужден был создать целую теорию перевода специально для Пушкина с бесчисленными вариантами и примечаниями чуть ли не к каждой строке.

Его знаменитые «Сказки* - факт глубоко народной поэзии, а не подражательство народному говору. Только высокий и настоящий талант умеет верно угадать душу народа, его интонацию, юмор, ментальность. Вслушайтесь в музыку бесхитростных строк, обаяние которых в подлинной, а не стилизованной народности:

Три девицы под окном

Пряли поздно вечерком...

Глубокая внутренняя связь мировых и национальных истоков также является родовым признаком культуры ренессансного типа. Светлый жизнеутверждающий гений Пушкина остался «золотым* веком в истории русского духа. Ренессансный характер пушкинской поэзии - залог неизбежного обращения к творчеству Пушкина, когда национальное самосознание и нация делает очередное культурное усилие к гармонизации жизни. Современный поэт Д. Самойлов выразил это в словах:

Пока в России Пушкин длится у

Метелям не задуть свечу.

Литература и общество в эпоху Пушкина. Миропонимание «Империя и Свобода», сформировавшееся к началу XIX в. в среде молодого образованного дворянства, полнее всего выражено в романтической литературе этого времени. Нарождавшаяся русская словесность первой обнаружила совмещение идей Империи и свободной личности - даже в одном лице. Н.М. Карамзин был автором одновременно «Писем русского путешественника» и «Истории Государства Российского», "«Бедной Лизы» и Манифеста Николая I. Также и В.А. Жуковский был автором «Ундины» и романтических баллад.

В этом стремительном движении от Державина к Жуковскому, от Карамзина к Грибоедову и затем к Пушкину в России формировалась литература как особая сфера культуры. Она взяла на себя роль собирательницы и выразительницы национального духа, более того, она его формулировала. «Словесность*, по мнению Пушкина, была «плодом новообразованного общества », а с другой стороны, и сама создавала определенный тип общественной жизни. Рассказывая о быте и нравах образованного дворянства начала XIX в., исследователи и авторы воспоминаний часто определяют его словами «свет», «высшееобщество», «лучшие дома». Пушкин пришел и к более конкретному определению - « просвещенное дворянство ». В чем же состояла эта связь просвещенности с нравами и строем жизни «светского общества» ?

В пору петровских «ассамблей» определенные правила общественного поведения дворян поддерживались силой государственного принуждения. Спустя столетие в действие «вступил и негласные «правила света»: культура балов, дуэлей, моды, визитов, приемов. По неверному жесту, неудачной одежде, развязному слову дворянское общество безошибочно узнавало «чужих». После оживленной беседы с сенаторами Н.М. Карамзин в письме к А.С. Пушкину замечает, что они люди, конечно, умные, но по манерам видно, что ни один из них не принадлежит к «хорошему обществу». Однажды и сам Пушкин не попал на бал, поскольку не надел предписанный камер-юнкерский мундир.

Брошенная перчатка, оброненный платок, резко закрытый веер - все обретало свой «язык». Помните, «надев широкий боливар , Онегин едет на бульвар »? Пушкинскому современнику сразу же становился ясен характер героя. Ведь «нормальный» светский повеса, одетый «как денди лондонский», не мог украсить свою голову «боливаром». Эта широкополая южноамериканская шляпа, названная по имени одного из деятелей национально-освободительного движения, однозначно заявляла о демонстративном вольномыслии ее обладателя в Петербурге.

«Пушкинское» поколение образованного общества «взапуски либеральничало до 1812 года ». Духовная независимость, гордость мысли и чувства были в необыкновенной моде. Молодежь бунтовала всеми способами: от экстравагантности модных костюмов, запрещенного содержания читаемых книг до буйных дружеских пирушек и дуэлей.

Дворяне все чаще отказывались от государственной службы, предпочитая «светскую жизнь». К 1840-м гг. нигде не служило уже более трети столичного дворянства. При этом заметно повысилась ценность хорошего вкуса, манер, общей образованности, знания современных языков (*латынь из моды вышла ныне »). Главными науками признавалось «умение жить в свете » и, говоря словами Пушкина, «наука страсти нежной ». «Вкус», «стиль», «мода», «честь» - эти понятия в жизни дворянства начала XIX в. заменили государственное регулирование частной жизни.

Новым общественным регулятором стала и литература. Тон литературных произведений изменился самым разительным образом. Ранее он был поучающим, назидательным, велся как бы от лица учителя-государства. Теперь литературные тексты блистали фамильярной непринужденностью дружеской беседы. Вспомните «Евгения Онегина»: вот вы словно вошли в приветливую гостиную, где вас встречают знакомые и незнакомые друзья. И сами вы давно известны и любимы здесь. Смотрите, это обращено прямо к вам:

Друзья «Людмилы и Руслана»!

С героем моего романа ,

Без предисловий, в сей же час

Позвольте познакомить вас.

Онегин , добрый мой приятель ...

Очень популярным становится «роман в письмах». Интимность, личное, задушевное содержание литературных произведений всячески подчеркивалось. Торжественные оды и возвышенные баллады после Пушкина отошли в тень. Светское общество возвысило до жанров литературы присущие ему формы общения: письма, беседы, эпиграммы, афоризмы, анекдоты, стихи в девичий альбом. По такому же признаку «дружеской приязни» формируются и первые литературные объединения: ?Дружеское литературное общество», «Арзамас», «Зеленая лампа», «Любомудры».

Светский салон обрел новое содержание - литературное общение. Здесь встречались начинающие и опытные литераторы, «покровители муз», первые критики, любители художеств и поэзии. В светской гостиной произошла встреча Пушкина с Белинским. Держать салон было чрезвычайно престижно, это было признаком принадлежности к «высшему свету». В Петербурге известностью пользовались собрания у Олениных, Смир- новой-Россет, Хитрово, Растопчиной, у Одоевского и Соллогуба. В Москве - в домах Волконской, Елагиной, Аксаковых, и этот список не полон. Правила поведения в салонах были едины и всем хорошо известны. Славянофил А.И. Кошелев как курьезный факт отмечал, что дом Е.А. Карамзиной «был единственный в Петербурге , где не играли в карты и где говорили по-русски*.

В салонах и дружеских кружках в первые два десятилетия XIX в. кипела культурная жизнь. Когда мы обращаемся к биографии А.С. Пушкина, невозможно обойтись без внимания к тому «дружескому кругу», который был возле него. Здесь А.С. Пушкин составляет едва ли не счастливое исключение по сравнению с большинством русских литераторов XIX века. Он всегда, всю свою жизнь был окружен друзьями. В нем не было и тени литературного соперничества или ревности. Вокруг него было целое созвездие поэтов, которые составили облик «пушкинской» литературы, характер «пушкинского» времени: Жуковский, Батюшков, Вяземский, Баратынский, Гнедич и др.

Это было время «Арзамаса», «Беседы», любовного поэтического «дружества». Пушкин искренне радуется успехам своих друзей, открыто выражает восхищение поэзией Вяземского, внимательно следит за успехами молодого поколения. Стал хрестоматийным факт о том, что Пушкин подарил молодому Гоголю сюжет «Ревизора» и «Мертвых душ», благосклонно слушал чтение первых сочинений молодого писателя.

Поэтические симпатии и неприязни Пушкина менее всего связаны с какой-то литературной борьбой, утверждением своего первенства. Поэма «Руслан и Людмила» открыла новую эпоху русской литературы, и Пушкин сразу стал лидером писательского содружества. Передача «поэтической короны» произошла не путем тяжкого соперничества и интриг, а по-рыцарски красиво. После «Руслана и Людмилы» Жуковский дарит Пушкину свой портрет с незабвенной надписью: «Победителю ученику от побежденного учителя ».

Перечисленные особенности культурной жизни пушкинского времени определили то необыкновенное разнообразие форм, стилей, сюжетов и жанров, которым отличалась литература первых десятилетий XIX в. Но постепенно растущий разрыв между просвещенными идеалами и реальностью общественных перемен способствовал превращению литературы из личного увлечения в профессиональное занятие.

Коммерчески выгодные книгоиздательские проекты существовали и в пушкинское время. Постепенный переход «словесности» в разряд профессий связан с именем книготорговца и издателя А.Ф. Смирдина. Человек, имевший за плечами всего три года обучения у московского дьячка, стал известен в литературных кругах 1830-х гг. своим деловым энтузиазмом. Он впервые стал выпускать «Библиотеку для чтения» - толстый журнал-книгу, ставшую самым популярным изданием этого времени. Издание удачно совместило в себе жанр «календарей» со всем разнообразием информации и развлекательности и жанр серьезного литературно-общественного журнала с новинками литературы. Лучшего чтения невозможно было придумать для семьи провинциального помещика, стремившегося быть «в

Литературные объединения и популярные периодические издания 1800-1830-х гг.

курсе* культурных и политических событий в своем имении. Журнал А.Ф. Смирдина вовлек в состав * читающей публики* провинциального читателя.

А.Ф. Смирдин первый начал выпускать серии дешевых изданий для демократического читателя. Он же первый начал платить своим авторам. Вспомните строки А.С. Пушкина из?Разговора поэта с книгопродавцем*: *Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать *. В литературных разговорах появилось новое слово - ?тиражи*, то есть количество выпущенных экземпляров книги или журнала. В.Г. Белинский даже назвал 1830-е гг. *смирдинским* периодом в русской литературе. Хотя в 1840-х гг. издатель А.Ф. Смирдин разорился, начало превращения литературных занятий в профессиональный труд было положено.

В целом литература пушкинского времени формировала гуманистические ренессансные идеалы. Доминантой нового сознания культуры стала человеческая личность во всем ее духовном богатстве. После разгрома декабристского движения быстро пошла на убыль и вся общественная атмосфера пушкинского времени. Переменилось общество, менялся и стиль культуры. Обратите внимание на приведенный список литературных обществ и периодики. Абсолютное большинство их действовало до 1825 г., а затем их количество резко снизилось.

Шиндиной А.Н.

Конспект урока литературы 10 класс

Тема. Своеобразие пушкинской эпохи. Этапы творчества

Но жив талант, бессмертен гений!

Ф.Н.Глинка

Цели: познакомить с жизнью и творчеством А.С. Пушкина; раскрыть своеобразие пушкинской эпохи.

Задачи:

образовательная: работать над выразительным чтением стихотворений; отра ботать умения и навыки работы над анализом лирического текста.

развивающая: способствовать развитию монологической речи (выступать с сообщениями на литературную тему); способствовать развитию выразительного чтения лирических и художественных произведений А.С.Пушкина; способствовать развитию творческой инициативы; развитию памяти и воображения.

воспитывающая : воспитывать такие качества, как усидчивость, работоспособность, самостоятельность; воспитывать и развивать коммуникативную культуру; воспитывать положительное отношение к учебной деятельности.

Оборудование:

- портрет А.С. Пушкина; книги о его жизни; высказывания его современников о нем; презентация .

План:

Вступительное слово (0,5 мин.)

Проверка домашнего задания (8 мин.)

Повторение изученного (5 мин.)

Выразительное чтение стихотворений (12 мин.)

Итог урока (3мин.)

Домашнее задание (1мин.)

Литература: Учебник по литературе 10 класс в 2-х ч. Ч. 1 под ред. В.Я. Коровиной М 2011 г.

Г.А. Гуковский «Пушкин и русские романтики» М., 1965

Лотман Ю.М. А.С. Пушкин. Исследования и статьи. – М., 1996

Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. – М., 1976

Ход урока

Организационный момент (1мин.)

Здравствуйте, ребята! Присаживайтесь. Записать число, тему урока и эпиграф.

Вступительное слово (2 мин.)

Ребята, сегодня мы с вами вновь встречаемся с Пушкиным. Почему «вновь»? С Пушкиным мы знакомы с детства. Его творчество сопровождает нас всю жизнь, потому что нет такого жизненного важного вопроса, на который мы не нашли бы ответ в его стихах. Пушкин один для всех, но каждый может назвать его «мой Пушкин» и рассказать, что именно его привлекает в поэте.

Проверка домашнего задания (7 мин.)

Рассказать о периодах русской литературы 19 века

I период (1801-1825)

II период (1826-1842) литература 30-х годов

III период (1842-1855)

IV период (1855-1868)

V период (1869-1881)

VI период (1882-1895)

VII период (1895-1904)

Рассказать о основных темах и проблемах литературы 19 века.

Повторение изученного (7 мин.)

Обсуждение вопросов

Что вы знаете об эпохе, в которой жил и творил А.С. Пушкин?

Какие произведения А.С. Пушкина вы знаете?

Каковы главные темы пушкинской лирики?

Какие основные мотивы пронизывают творчество А.С. Пушкина?

Работа над литературными понятиями (8 мин.)

Лирика - это род литературы, отражающий жизнь при помощи изображения отдельных (единичных) состояний, мыслей, чувств, впечатлений и переживаний человека, вызванных теми или иными обстоятельствами. Чувства, переживания не описываются, а выражаются. Характерные особенности лирики - стихотворная форма, ритмичность, отсутствие фабулы, небольшой размер, ясное отражение переживаний лирического героя. Слово «лирика» греческого происхождения, но не имеет прямого перевода. В Древней Греции стихотворные произведения, изображающие внутренний мир чувств и переживаний, исполняли под аккомпанемент лиры, так и появилось слово «лирика».

Термин Лирический герой ввел Тынянов применительно к лирике Блока.

Элегия - (лат. elegia от греч. elegos жалобный напев флейты) – жанр лирики, описывающий печальное, задумчивое или мечтательное настроение, это грустное раздумье, размышление поэта о быстро текущей жизни, об утратах, расставании с родными местами, с близкими людьми, о том, что радость и печаль переплетаются в сердце человека... В России расцвет этого лирического жанра относится к началу XIX века: элегии писали К.Батюшков, В.Жуковский, , , Н.Некрасов, А.Фет; в ХХ веке - В.Брюсов, И Анненский, А.Блок и др.

Фабула - те события, случаи, действия, состояния в их причинно-хронологической последовательности, которые компонуются и оформляются автором в на основе закономерностей, усматриваемых автором в развитии изображаемых явлений.

VI . Слово учителя о писателе (8 мин.)

Александр Сергеевич Пушкин занимает особое место в культуре России. Великий русский национальный поэт, прозаик, . Его творчество стало воплощением свободолюбия, патриотизма и мощных творческих сил русского народа.

А.С. Пушкин родился 6 июня (26 мая по старому стилю) 1799 года в Москве. Отец его, Сергей Львович (1771 -1848), принадлежал к старинному, но обедневшему дворянскому роду. Среди его знакомых было много писателей, а брат его Василий Львович приобрел известность как поэт. Сергей Львович слыл острословом, увлекался литературой и любил декламировать из Мольера, Расина и других французских драматургов.

Домашнее воспитание Пушкина было обычным для большинства дворянских семей. Родители читали детям французские книги и разговаривали по-французски. Его первыми учителями русского языка была бабушка Марья Алексеевна, великолепно владевшая русской речью, няня Арина Родионовна, дядька Никита Козлов, прошедший с Пушкиным весь его жизненный путь.

Первые стихотворения Пушкина датированы 1813г. Для России это было время патриотического подъема после победы в Отече­ственной войне 1812 г., время свободолюбивых настроений и уст­ремлений.

В лицее Пушкиным написано более 130 произведений. Пер­вое опубликованное стихотворение Пушкина - «К другу-стихотворцу» - было помещено в журнале «Вестник Европы» в 1814 г. В лицейских стихах Пушкина много перекличек с произведениями! русских и французских писателей. Он заимствовал темы, жанры, мотивы, образы, характерные для современной ему литературы. Широта поэтического взгляда, разнообразие чувств и настроений чуткость поэтического слуха, стремление к гармонии отразились уже в ранних стихах Пушкина.

После окончания лицея юный Пушкин поступил на государственную службу - в Коллегию иностранных дел. Петербургский «большой свет» поразил массой новых впечатлений: светские развлечения и интриги, дружеское общение и любовь, занятия поэзией и споры о политике. Мировоззрение Пушкина формируется в атмо­сфере петербургского вольномыслия: знакомство с П.Я. Чаадаевым, с членами тайного общества «Союз благоденствия» Н.И. Тургеневым и Ф.Н. Глинкой, участие в работе литературно-театрального общества «Зеленая лампа» и Вольного общества любителей рос­сийской словесности.

Петербургские впечатления отразились в «потаенной», непубликуемой поэзии: «Вольность» (1817), «Деревня» (1819), «К Чаа­даеву» (1818), «Ура! В Россию скачет...» (сатира на Александра I), В этот же период была завершена поэма «Руслан и Людмила», задуманная еще в лицее. Поэма была восторженно принята читателями и критиками. Отдельным изданием поэма вышла осенью 1820 г., когда поэт уже был сослан на юг за свои вольнолюбивые стихотворения.

В лирике периода южной ссылки ведущее место принадлежало романтическим жанрам: элегии («Погасло дневное светило...», «Редеет облаков летучая гряда...», «Я пережил свои желанья...»), дружескому посланию, балладе («Песнь о вещем Олеге»).

Главное достижение Пушкина в период южной ссылки - романтические поэмы: «Кавказский пленник» (1821), «Братья разбойники» (1821), «Бахчисарайский фонтан» (1821-1823), «Цыганы» (закончены уже в Михайловском в 1824 г.).

Пушкин преобразил русскую романтическую поэзию. В отличие от элегического романтизма 10-х годов XIX в., пушкинская поэзия была проникнута духом бунтарства. В романтических поэмах Пуш­кина очевидно влияние творчества Байрона. Герой пушкинских поэм - гордый, независимый человек в конфликте с окружающей действительностью; человек, стремящийся к свободе.

Замысел романа в стихах «Евгений Онегин», работа над которым началась в мае 1823 г., был новаторским. Пушкин старался преодолеть романтическую условность сюжетов «южных» поэм, искал нового героя-современника, новый стиль.

Пушкиным созданы великолепные образцы любовной лирики, в которых отразились чувства поэта к А. Ризнич, К. Собаньской, Е. Воронцовой. Граф Воронцов, в чьем распоряжении находился Пушкин в Одессе, постарался избавиться от него. Полиция вскры­то из писем Пушкина, содержавших неосторожные выраже­нии. Пушкин был арестован. Южная ссылка закончилась для него предписанием ехать в родовое имение Михайловское Псковско губернии.

В Михайловском поэта ждала настоящая ссылка. От имени царя ему объявили страшное обвинение в атеизме и растлевающем воздействии на умы молодежи. За Пушкиным был установлен двойной надзор: полицейский и церковный. Сроки ссылки не были определены. Поэт был лишен свободы передвижения. С внешним миро Пушкина связывала интенсивная переписка и дружба с соседями помещицей села Тригорское П.А. Осиповой и ее дочерьми.

Для любовной лирики этого периода характерен утонченный психологизм («Я помню чудное мгновенье...», «Сожженное письмо», «Признание»). Поэт создает в Михайловском реалистически произведения: центральные главы «Евгения Онегина» (III -VI), историческую трагедию «Борис Годунов», в которой отражены раз мышления о соотношении истории и личности, народа и власть. Философская глубина трагедии не была оценена современникам Пушкин обогнал свое время.

Важной проблемой Пушкин считал выдвинутую декабристам проблему народности литературы. Задачу народности поэт понимал не только как обращение к народному языку и темам из родно истории, но и как изучение народной психологии, национально склада души, особенностей народного менталитета. Пушкин считал, что эти черты явственней всего выражаются в фольклоре. Пушки записывает сказки Арины Родионовны, ходит по ярмаркам и записывает народные песни, изучает фольклор других народов.

В Михайловском Пушкин получил известие о смерти царя Александра I, о событиях на Сенатской площади 14 декабря 1825 г. о следствии над участниками восстания, проводившемся новы царем - Николаем I. Эти события не могли не повлиять на судьбе опального поэта. В сентябре 1826 г. он был вызван в Москву дл разговора с царем.

Состоявшийся разговор переменил судьбу Пушкина: он бы возвращен из ссылки, ему разрешили жить в Москве, а в 1827 г. и в Петербурге. Николай I с уважением отнесся к откровенность Пушкина, заявившего, что если бы 14 декабря 1825 г. он был в Петербурге, то вышел бы на Сенатскую площадь. Новый царь даже пообещал самолично быть цензором пушкинских произведений. Николай I поразил Пушкина прямотой и готовностью к реформам.

Размышления о современности, о перспективах нового царствования привели поэта к теме Петра I («Стансы», в которых Пушки призвал Николая I: «во всем будь пращуру подобен»; неоконченный исторический роман «Арап Петра Великого»; поэма «Полтава изображающая триумф «России молодой»).

Времена, последовавшие за разгромом восстания, были ужасны. «Понадобилось не менее десятка лет, чтобы человек мог опомниться о своем горестном положении порабощенного и гонимого существа, - писал А.И. Герцен в статье «Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года». - Людьми овладело глубокое отчаяние и всеобщее уныние». Общество расслоилось на тех, кто сочувственно относился к декабристам, и тех, кто занимал консервативную точку зрения, настаивая на эволюционном пути.

Естественно, что для сохранения основ государственности и ук­репления центральной власти были необходимы жесткие меры, за­частую приводившие к тотальному уничтожению очагов свободо­мыслия и подавления смуты. Было создано III отделение канцелярии Его Императорского Величества под управлением шефа жандар­мов А.Х. Бенкендорфа. Распространились и узаконились слежка, сыск, подслушивание. Москва, по воспоминаниям современников попа, наполнилась шпионами. В число агентов иногда попадали И люди большого света, были среди них литераторы.

В такую атмосферу вернулся Пушкин после ссылки. Он не узнал общества - ни московского, ни петербургского. Поэт был оторван от лучших людей своего поколения. Многие из близких друзей и до­брых его приятелей томились в каторжных норах Сибири. Даже имен многих нельзя было произносить вслух.

В это время поэту надо было найти свое место и быть верным Своим идеалам. Пушкин пытался наладить тесную связь с журна­лом «Московский телеграф», где сотрудничали молодые поэты, но искоре, присмотревшись, поэт отошел от них. В эти годы и публика стала встречать его менее восторженно. Им еще восхищались, его читали и почитали, но к концу десятилетия отток интереса стал за­метен. Это происходило еще и потому, что Пушкин стал создавать реалистические произведения, а читающая публика не была готова к этому. Выйдя на широкий простор реалистического творчества, поэт не подтверждал, а разрушал созданный читательской аудито­рией его образ, который не соответствовал ожиданиям публики, жаждавших повторения мелодий, некогда их покоривших.

Поэт создавал новые жанры, истинно новаторские произведе­ния, вводил новых героев, осваивал новые темы. Он охватывал сво­им взором бесконечные пространства родной земли, вникал в быт, правы, психологию, мироощущения своих современников, людей разных сословий и характеров. Все было подвластно его таланту, его фантазии, художественной мысли, безгранично властвовавшей мал миром былого и современной ему действительности. Ю. Лотман писал: «Пушкин ушел настолько далеко вперед от своего времени, что современникам стало казаться, что он от них отстал».

Во второй половине 20-х годов XIX в. усиливается интерес Пушкина к философской проблематике. Лирические произведения многообразны в жанровом и стилевом отношении. Это программные стихотворения «Поэт» (1827), «Поэт и толпа» (1828 в которых Пушкин размышляет о предназначении поэта и поэзии об отношении поэта и власти, поэта и народа; «Воспоминание, «Да напрасный, дар случайный...», «Анчар» (все - 1828); «Дорожньк жалобы», «Брожу ли я вдоль улиц шумных...», «Жил на свете рыцарь бедный...» (все - 1829).

Болдинская осень 1830 г. - короткий, но самый плодотворный период в творчестве Пушкина. За три месяца вынужденного затворничества (из-за холерных карантинов) Пушкин написал столько сколько создал за предшествующее десятилетие. В сентябре-октябре написаны «Повести Белкина», последние главы «Евгения Онегина» В конце октября - начале ноября - цикл философско-психологи ческих «маленьких трагедий». В Болдинскую осень были созданы «Сказка о попе и работнике его балде», «История села Горюхина» около 30 стихотворений («Элегия», «Бесы», «Заклинание», «Стихи сочиненные ночью во время бессонницы», «Для берегов отчизны дальней...»).

В работе над «Евгением Онегиным» раскрылось движение Пушкина к «поэзии действительности». «Повести Белкина» стало началом нового, «прозаического» периода творчества. Философская линия продолжилась в творчестве 30-х годов XIX в.

Пушкин постоянно испытывал психологический дискомфорт Неблагоприятной была и литературная атмосфера этого времени. Многие произведения Пушкина не имели успеха («Борис Годунов» «Повести Белкина») или не были опубликованы. В печати началась травля Пушкина, инспирированная его давним недругом, журналистом и писателем Ф.В. Булгариным. В последние годы творчества Пушкина трещина в его отношениях с современной литературой достигла угрожающих размеров.

Вопреки трудным житейским и литературным обстоятельствам, Пушкин следовал своему призванию, стремился стать духовным вождем русского просвещенного дворянства. Размышления о связи трех сил: самодержавия, просвещенного дворянства и народа - легли в основу философско-исторической концепции. Работа над к»Историей Петра» привела Пушкина к времени царствования Екате­рины II. Весной 1833 г. он начал собирать материалы о Пугачевском бунте. В то же время он работал над оставшимся незавершенным романом «Дубровский», в котором впервые показал крестьянское восстание. В сентябре 1833 г. Пушкин добился разрешения на по­рядку в Поволжье и на Урал, в которой он собрал богатый материал о Пугачеве, встречался с очевидцами восстания.

Вторая Болдинская осень - 1833 г. - ознаменована созданием философских произведений: повести «Пиковая дама», сказок «О ры­баке и рыбке», «О мертвой царевне и семи богатырях», лирического шедевра «Осень».

Две важнейшие грани творчества в последние годы жизни Пуш­кина (1834-1836) - философская лирика («Пора, мой друг, пора...», «Вновь я посетил...», «Была пора: наш праздник молодой...») и ро­ман «Капитанская дочка» (1836).

Итогом долгой и трудной «дороги свободной» сквозь «жестокий иск» стало бессмертие поэта. С особой гордостью Пушкин выразил чти мысли в своем поэтическом завещании - стихотворении «Я па­мятник себе воздвиг нерукотворный...» (1836).

Обстановка вокруг Пушкина и его семьи обострялась. Светские сплетни и интриги приблизили «последний акт» жизненной драмы. 25 января 1837 г. состоялась дуэль Пушкина с Дантесом, на которой поэт был смертельно ранен. 29 января (10 февраля) 1837 г. Пушкин скончался. Проститься с великим поэтом пришли тысячи людей. 11очью 3 февраля гроб с телом Пушкина был тайно вывезен из Пе­тербурга в Святые Горы Псковской губернии. 6 февраля поэта похо­ронили в Святогорском монастыре, недалеко от Михайловского.

VII . Выразительное чтение стихотворений (12 мин.)

Ребята, обратимся к стихотворениям: «Вольность», «Деревня», «К Чаадаеву»

Деревня

Приветствую тебя, пустынный уголок,

Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Я твой: я променял порочный двор цирцей,
Роскошные пиры, забавы, заблужденья
На мирный шум дубров, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.

Я твой: люблю сей темный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озер лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты;
Везде следы довольства и труда...

Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в истине блаженство находить,
Свободною душой закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной,

Участьем отвечать застенчивой мольбе
И не завидывать судьбе
Злодея иль глупца - в величии неправом.

Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
В уединенье величавом
Слышнее ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.

Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде невежества убийственный позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное судьбой,
Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого владельца.
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти бесчувственной злодея.
Опора милая стареющих отцов,
Младые сыновья, товарищи трудов,
Из хижины родной идут собой умножить
Дворовые толпы измученных рабов.
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Почто в груди моей горит бесплодный жар
И не дан мне судьбой витийства грозный дар?
Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?

К Чаадаеву

Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман;
Но в нас горит еще желанье,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!

Проанализируйте послание «К Чаадаеву» с точки зрения стиля и проследите, как личная тема совмещается с гражданской.

VIII . Итог урока (3 мин.)

Ребята, на следующем уроке мы с вами продолжим разговор о жизни и творчестве А.С. Пушкина.

В чем же заслуги Пушкина? Заслуги Пушкина грандиозны:

Реформатор всех жанров отечественной литературы

Стоит у истоков поэзии золотого века

Оказал колоссальное влияние на все сферы русского искусства

Центральная фигура русской культуры

Какие жанры господствовали в лирике Пушкина в разные годы лицейского творчества? Чем они характеризуются?

IX . Домашнее задание (1мин.)

Выучить наизусть одно из стихотворений, написанное в период южной ссылки.